vendredi 10 février 2012

Les grands du cinéma français. Annie Girardot / Великие актёры французского кино. Анни Жирардо

CHEZ NOUS, du 13 au 19 mai 1965, № 19

 Annie Girardot dans sa loge avant le spectacle "Après la chute". Paris, théâtre du Gymnase, 1965. Анни Жирардо в своей гримуборной перед спектаклем "После грехопадения". Париж, театр Жимназ, 1965г.


Annie Girardot à la Comédie Française dans le rôle de Valentine dans la pièce "La paix chez soi" de Georges Courteline. 1954. Анни Жирардо в театре Комеди Франсез в роли Валентины в пьесе Жоржа Куртелина "Мир в своём доме". 1954г.
























Annie Girardot dans le spectacle "Après la chute".1965. Анни Жирардо в спектакле "После грехопадения". 1965г.










































































Annie Girardot et son mari Renato Salvatori. Venise, 1962. Анни Жирардо с мужем Ренато Сальватори в 1962 году в Венеции.



УДИВИТЕЛЬНО, насколько фотографии не способны передать сущность её натуры! Наверное, надо было воспользоваться одной из тех специальных камер, которые расчленяют фейерверки, отслеживают траекторию револьверной пули, раскол стекла или взрыв здания. Не хватает и кинематографических шестнадцати кадров в секунду. А скорости света-- трёхсот кадров в секунду-- хватило бы?...Нет уверенности. Всегда остаётся это таинственное "чуть-чуть", аура, излучение, именуемое на театральном жаргоне "жаром", и являющееся на самом деле  сортом пламени.
Эта актриса дала своим коллегам самое поразительное из всех существующих определений: "отшельники у всех на виду". При взгляде на Анни начинаешь понимать, насколько эти слова соответствуют действительности-- она словно окружена магическим ореолом, который выставляет актрису напоказ и одновременно возвращает ей неприкосновенность. Как те алмазы, искрящиеся на верхушке королевской короны, и именуемые "солитерами". [Здесь игра слов -- solitaire в переводится с французского и как "крупный бриллиант", и как "одиночество"-- прим. пер.]

Лицо актрисы

 Уединение, блеск, суровость. Мы наблюдаем за актрисой, сидящей перед зеркалом гримировального стола в театре Жимназ. Она "мастерит" своё сценическое лицо уверенными, мелкими и тщательными штрихами карандаша...точка красного в уголке глаз...она делает это ловко, терпеливо и скурпулёзно, как шлифовальщик, обтёсывающий и полирующий блестящий камень, в котором должен родиться бриллиант... И что есть лицо актрисы, если не пучок света, в котором соберутся множество взглядов и тысячи огней, и который вернёт всё полученное, но стократно?
Грани... Она становится возле жёлтой шторы своей гримуборной. Заметив направленный на неё фотоаппарат, она, в течение нескольких минут, не мигая в то мгновение, когда срабатывает вспышка, принимает дюжину различных выражений лица-- от самых серьёзных до самых жизнерадостных. 
-- Сейчас что-нибудь трагическое, просит фотограф.
Секунду поколебавшись, она откидывает голову назад, пробормотав неразборчиво какую-то фразу... и сама трагедия появляется здесь же, среди нас.
Есть ещё грани её многочисленных голосов, её фраз, то быстрых и фамильярных, то пространных, полных оттенков в длительных поисках единственной правды.
-- С вечера триумфальной премьеры спектакля "Двое на качелях" вас сопоставляют с Режан...
Она делает короткий предупреждающий жест рукой.
-- Это любезно, невероятно лестно и слишком ответственно. На самом деле мне повезло. Эта спорная, впрочем, пьеса, подарила мне уникальную возможность представить себя публике во всех аспектах-- от непосредственно- комического до трагедии в чистом виде.

Анни Жирардо и Жан Маре в спектакле "Двое на качелях". Париж, театр Амбассадор, конец 50-х годов.

-- Но ведь нужно ещё и быть актрисой, способной по максимуму воспользоваться этой предоставленной возможностью...
Ещё один останавливающий жест.
--Не знаю... есть превосходные роли, воплотить которые должным образом я никогда не чувствовала  себя способной.
--Но тем не менее, здесь вы предпочитаете трагическую сторону персонажа?
--Не только...он представляет собой совокупность самых противоположных состояний.
--Но разве вы не чувствуете себя прежде всего трагической актрисой?
Актрису явно раздражает мысль, что её пытаются прикрепить к какой-то определённой категории.
-- Абсолютно нет! Я не являюсь сегодня исключительно трагической актрисой, как не была исключительно субреткой в период работы в Комеди Франсез. И однако были времена, когда никто не мог вообразить, что я однажды смогу сыграть что-нибудь отличное от субреток Мольера и Мариво.
И театр Комеди Франсез,  пытавшийся запереть актису в определённом амплуа, потерял её несколько лет назад, как, без сомнения, будут терять её все те, кто сочтёт возможным классифицировать это многогранное существо.

Не иметь ярлыков

"Не иметь ярлыков"-- – это могло бы быть девизом этой актрисы, которая, чтобы не получить ярлыка примерной девочки-отличницы, с 16-летнего возраста решила зарабатывать на жизнь своими руками, своими слишком чистыми, слишком красивыми руками, которые она собиралась одним махом погрузить в самую пучину людских страданий: она стала медсестрой. 
Каким образом из медсестры получается актриса или, по крайней мере, студентка класса драматического искусства? Согласно тому, как складывалась ее жизнь, читая детям сказки Шарля Перро и басни Лафонтена, Анни Жирардо мало-помалу осознала, в чем ее истинное призвание. Но разве нельзя предположить, что, даже будь она фермершей или машинисткой, ее талант все равно пробился бы в ней наружу? Чего она искала? Применения этого всепоглощающего стремления общаться с себе подобными на высшем уровне, что требовало бы от нее постоянного напряжения и реализации всех кипящих в ней страстей. А театр – это именно то самое.

Годы маленьких ролей

Поучившись на курсах для начинающих, Анни Жирардо позднее переходит в Центр драматического искусства, и в 1954 году-- ей 22 года-- она подписывает свой первый контракт в качестве стажёра Комеди Франсез. Она знала, как свои пять пальцев, роли всех Туанетт классического репертуара [Туанетта-- служанка из пьесы Мольера "Мнимый больной"-- прим.пер.] и много участвовала в массовке. В течение двух лет-- десять реплик тут, двадцать реплик там-- она вела суровое существование начинающих артистов, будь они даже гениальными, между кофе со сливками в полдень и бутербродом на ужин в нетопленных комнатушках, называемых "студенческими". Ну и, конечно, маленькие незначительные роли то там то тут, которые имеют лишь очень отдаленное отношение к будущему великой трагической актрисы. Но так как в любой карьере, даже самой предопределенной, наступает "момент истины", момент удачи, наступил тот день, когда молоденькая стажёрка обрела свое истинное лицо для самой себя и для публики и стала "Анни Жирардо из Комеди Франсез". Этим вечером в марте 1956 года, когда она играет в "Пишущей машинке" Жана Кокто, происходит её подлинное рождение: на следующий день Весь-Париж знает имя молодой актрисы, а что ещё более ценно, немного позднее это самое имя уже фигурировало во всех картотеках кинорежиссёров. Здесь меняется тон истории и ритм жизни Анни: исчезла студентка, и родилась звезда, которая днем снимается в Монте-Карло в фильме "Человек с золотыми ключами", а вечером играет в зале Ришелье в Париже. Успех стремительно растет: в кино она играет в фильмах "Включен красный свет", "Репродукция запрещена", "Любовь игра»", "Мегрэ расставляет сети", "Пустыня Пигаль",а в театре – в репертуарных спектаклях. 

Анни Жирардо в фильме "Пустыня Пигаль", 1958

И этот растущий успех, одновременно с усталостью, начинает казаться Анни высокой тюремной стеной. Она знаменита, богата или по крайней мере ей хорошо платят, ее имя написано огромными буквами на афишах французских театров и кинотеатров, она даже купила квартиру на Острове Сен-Луи на шестом этаже, с видом на башни Собора Парижской Богоматери, это просто мечта. Но это не та мечта, о которой она мечтала, не то всецелое и сконцентрированное применение кипящих в ней талантов, отчего все ее кино- и театральные роли сразу теряют значимость.
И тогда она ломает всё, отказываясь подписать контракт сосьетера в Комеди Франсез, уже совсем готовый, и уезжает в турне с пьесой Салакру "Слишком порядочная женщина"...почти программа для актрисы, настойчиво честной по отношению к себе, своей публике и своему призванию. 

Триумф

Но так как никакая страсть, какой бы пылкой она ни была, не может вечно подпитываться за счет себя самой, потребуется другая, дополняющая ее страсть, которая вернет актрисе равновесие. Встреча с режиссёром Норбером Карбонно без сомнения добавила Анни Жирардо "последнюю грань" бриллианта теперь совсем готового засверкать всеми своими огнями. Бриллианту однако суждено было подвергнуться худшему из ударов: когда дата репетиций спектакля "Двое на качелях" уже приближалась, актриса внезапно заболела-- тяжело и опасно для жизни. Несмотря на жар, боль и запреты врачей, она возвращается в Париж, начинает репетировать, снова заболевает, но ей, бледной как полотно и упрямо несгибаемой, удается в тот вечер 14 ноября заставить подняться весь зал и впервые заблистать всеми красками своего таланта.

Сильная и переменчивая

Но этому прекрасному театральному механизму чего-то недоставало. Эта женщина, на сцене такая лучезарная и стойкая, в обычной жизни казалась странно слабой, неуверенной и переменчивой, что без сомнения является свойством натуры исключительно нервной.
--Я нервная женщина, даже слишком, и в то же время сильная.  Я нуждаюсь в трудностях для самоутверждения. Чем тяжелее удары, тем я прочнее.
Однако к шестидесятым годам Анни констатирует ослабление своей карьеры. Французское кино ей откровенно пренебрегает. Но эта ситуация в то же время её укрепляет, как она говорит. Поскольку Франция её не хочет, она будет искать успеха в другом месте. 
Столицей европейского кино становился Рим-- там производилось много совместной кинопродукции-- итало-американской, итало-британской, итало-французской. Она добивается признания в качестве итало-французской звезды и обосновывается в Риме. В частности, она снимается там в фильме "Рокко и его братья", который провозглашается шедевром. 
Она с трудом адаптируется к римской жизни. Два первых года она страдает, поскольку Рим всё-таки маленький город, где жизнь не так уж разнообразна. Кроме того, в Риме Анни Жирардо не чувствует себя актрисой. В Италии, чтобы быть признанной, надо быть "star", как Софи Лорен, иначе ты никто.

Мужественный актёр

Но в Риме она находит то, чего так не хватало в её жизни-- прочное и спокойное счастье, а именно кого-нибудь, кто мог бы ей это счастье гарантировать. Этим "кем-то" стал Ренато Сальватори, мужественный итальянец, с которым она познакомилась на съёмочных площадках Чинечитты-- итальянского Голливуда. С момента этой встречи события последовали друг за другом, как и должно быть в успешной красивой жизни-- любовь, свадьба и рождение дочери по имени Джулия. 

 Свадьба Анни Жирардо и Ренато Сальватори. Париж, 6 января 1962г.

Анни Жирардо, эта прекрасная артистическая машина, сделалась просто счастливой женщиной. Покончено со смятением, неопределённостью, сомнениями. Сегодня Анни чувствует себя умиротворённой. 
--Да, я счастлива, говорит она. И это меня немного пугает. Когда купаешься в радости, то опасаешься худшего. Это вечный червь сомнения, который меня точит. 
Анни жирардо проживает то в Риме, то в Париже.
В Париже она играет на сцене пьесу Артура Миллера "После грехопадения", воскресающую в памяти Мерилин Монро. Она очень точно играет персонажа, в котором должен воплотиться образ Мерилин Монро. Конечно, она не обладает сногсшибательной красотой американской кинодивы, но благодаря умению чувствовать, которое есть у всех великий актрис, ей удается очень правдиво и человечно сделать роль Мегги, маленькой телефонистки, которая превращается в звезду.
Анни Жирардо сопротивляется, когда её сопоставляют с Мерилин.
--Я всего лишь играю роль. Мэгги-- слабое существо, женщина, которая боится-- публики, наступлеия старости, боится всего. Это не мой случай. У меня было счастливое детство. Мне повезло-- у меня голова на плечах, и я стою на земле обеими ногами.
И Анни Жирардо даёт великолепное определение своей актёрской профессии:
--Я змея. Когда я сбрасываю кожу Мэгги, я снова становлюсь мной.

Лучезарная

Она в своей гримуборной, она готова, она последний раз смотрится в зеркало, она наблюдает за собой, она практически в упор разглядывает себя, жестко, без снисходительности или самодовольства, словно просит у самой себя отчета. И невольно вспоминается тот вид самовлюбленных кошечек, который принимают некоторые так называемые актрисы. Конечно, Анни совсем не похожа на звезду. И к чему все эти обычные вопросы – о планах, сплетнях, личных тайнах – какая разница! Здесь нет никого, кроме одной из самых великих актрис своего времени, сильной, стойкой, ослепительной.




Aucun commentaire:

Enregistrer un commentaire